Наша повседневность тоже имеет свои формулировки вины. Навряд ли будет затруднительным вспомнить ситуации, в которых она торжествует. Неудача, а как следствие — вина и её переживание. Способен ли человек в полной мере почувствовать те тонкие грани удовлетворения от своего существования, при размышлениях о которых появится нечто новое, возможно, ранее не дифференцируемое? Вопрос сложный, но ответом может стать экзистенциальная вина.

Взгляд экзистенциалистов на человека и вину формируется на основе четкого и особого осознания уникальности бытия конкретного человека, который существует в определенный момент времени и пространства. Бытие в экзистенциализме, в отличие от рационалистических взглядов философии и науки, постигается как некая непосредственная целостность субъекта и объекта. Выделяя в качестве начального и истинного бытия само переживание, экзистенциалисты понимают его как переживание субъектом своего существования в мире.

Пауль Тиллих в своей работе «Мужество быть» пишет о том, что «двусмысленное единство добра и зла свойственно всему, что человек делает, потому что оно свойственно человеческому бытию как таковому. <…> Осознание этой двусмысленности есть чувство вины». Благодаря совести, которая оценивает нас и наши действия, человек испытывает вину: «Тревога вины <…> это не внешнее наказание, а отчаяние по поводу утраты собственного предназначения». Тиллих описывает вину не в качестве внешне обусловленного порицания, а как обусловленное изнутри, т.е. самим человеком, — «человек несет ответственность за свое бытие. <…> Мы становимся виновными, и от нас требуется принять на себя эту экзистенциальную вину».

Схожие утверждения встречаются и у М. Хайдеггера. Совестью человека оценивается то, как человек реализует свой потенциал бытия на пути роста и становления себя. По мнению М. Хайдеггера, наша совесть является призывом к нам самим, а быть виновным означает быть ответственным. Открыв «Бытие и время», увидим, что вина — это «повод» осуществить себя, «повод <…> чему-то еще не явленному прийти к присутствию».

В работах Отто Ранка прослеживается мысль о том, что жизнь человека обусловлена стремлением уменьшить страх смерти и страх жизни. Процесс индивидуализации налагает на человека дополнительную ответственность по организации собственного бытия, что вызывает внутреннее напряжение, именуемое как страх жизни. Потеря себя и растворение в социуме, т.е. процесс, который противоположен индивидуализации, Отто Ранком именуется как страх смерти. Одни из источников вины — проступки против себя и непроживание собственной жизни, описаны им так: «Когда мы ограждаем себя от слишком интенсивных или слишком быстрых переживаний или жизненных усилий, мы чувствуем себя виноватыми в том, что не используем свою жизнь, вину перед непрожитой жизнью в себе».

«Каждое отступничество от собственной сущности, каждое преступление против своей природы фиксируется в нашем бессознательном и заставляет нас презирать себя». А. Маслоу

Медард Босс отмечает, что при «забывании бытия», т.е. не найдя сил для полной жизни и сил стать аутентичным, впадая в состояние конформной анонимности das Man, человек и впрямь теряет своё бытие и становится неудачником. «Если вы не позволяете раскрыться своему потенциалу, вы виновны перед тем, что изначально было заложено в вас, перед вашей «сущностью». Именно в этом экзистенциальном состоянии бытия обнаруживаются различные проявления вины.

У В. Франкла вина — функция совести, определяемая как «орган смысла, позволяющий в любой ситуации уловить истинный смысл». Главное условие переживания вины — умение постановки и решения задачи на совесть. Для понимания вины необходимо проанализировать понятие совесть. Совесть связана с «абсолютно индивидуальным бытием», не охватываемым ни одним общим законом морали, но предписываемым «индивидуальным» законом. Она может обнаружить «уникальные смыслы, противоречащие общепринятым ценностям» и как бы согласовывает «вечный всеобщий моральный закон с конкретной ситуацией конкретного человека».

Мартин Бубер описывал экзистенциальную вину как то, что возникает при нанесении вреда порядку человеческого мира, основания которого человек знает и признает в качестве базы своего существования и существования человека в целом. Необходимое условие переживания вины — это наличие более глубокой совести, в отличие от психоанализа. Эту совесть автор назвал личной совестью. Разрешение вины происходит тогда, когда человек одинаково виновен перед другими, перед миром и перед трансцендентным.

В «Экзистенциальной психотерапии» Ирвина Ялома есть существенное уточнение — «экзистенциальная перспектива в психотерапии добавляет важное измерение к концепции вины». Это проявляется в полном принятии ответственности за собственные действия, что увеличивает границы вины и уменьшает возможность бегства от неё. Типичные оправдания человека уже не могут в полной мере удовлетворить чувство вины.

«Объясняется это тем, что человек виновен не только за преступления против других людей, правил морали и общества, но и за преступления против собственного «Я»».

Среди выдающихся психологов и теоретиков экзистенциальной психологии можно отметить Ролло Мэя, который предложил разделять экзистенциальную вину на три формы.

Первая форма экзистенциальной вины — вина за недостаточную самореализацию. Это касается интеллектуального, социального, физического и эмоционального развития человека. Часто люди не уделяют должного внимания развитию этих способностей, т.е. лишают себя реализации возможностей. Об этом писал и Д. Бьюдженталь: «Экзистенциальная вина приходит к человеку, когда он осознает, что на самом деле имеет обязательства перед собственным бытием, когда он понимает, насколько важно реализовать потенциал, определенный ему природой». Вторая форма — вина за отсутствие единства с близким человеком. Характеризуется тем, что у человека нет возможности взглянуть на мир глазами другого человека и почувствовать то же, что и близкий ему человек. Третья форма — вина за утрату связи с природой и слияния с ней. Р. Мэй считает, что связь с природой необходима, полезна и насущна, отсюда возникает ощущение, что человек не может слиться с ней.

Marijo Lucas, рассматривая опыт экзистенциального сожаления, или глубокое желание изменить прошлый опыт, в котором человек совершил неправильный выбор, несоответствующий потребностям, убеждениям и ценностям, отмечает, что человеку свойственно испытывать симбиоз экзистенциальной тревоги и вины. Экзистенциальная тревога связана с конечностью прошлого выбора, свободой и неспособностью изменить прошлое, а сожаление — с неспособностью человека совершать осознанный, удовлетворяющий и искренний выбор. Факт невозможности вернуться к ситуации выбора вызывает чувство глубокой экзистенциальной вины, в результате чего, как пишет автор, может проявляться «паралич действий и выбора».

Экзистенциальная вина не про размышления о смысле жизни перед сном, её присутствие не обнаружится по желанию, а избавление от неё не принесёт полного облегчения. События, компанию которым может составить экзистенциальная вина, настолько существенны в жизни человека, что оставляют экзистенциальный отпечаток на всём жизненном пути.